Испокон веку младенцев укладывали спать, баюкая. Пришло время, и колыбельными заинтересовались исследователи. С конца 19 века по настоящее время непритязательным, на первый взгляд, песенкам посвящены тысячи страниц статей, монографий, диссертаций с разными, порой дискутирующими друг с другом, мнениями.
Мы не будем их листать и не станем углубляться в терминологические дебри классификаций, концептов и прочих сложностей. Просто вспомним основные образы, использовавшиеся в сюжетах.
Уж ты, котенька-коток
Этот персонаж был весьма популярен в русских народных колыбельных. А как же иначе, ведь во всяком дому, почитай, водились кошки, и по-свойски им давали поручения и даже сулили плату за их выполнение:
Приди котик ночевать,
Да приди дитятко качать.
А уж я тебе, коту,
За работу заплачу.
Дам кувшин молока
Да дам кусок пирога.
Ешь-то, котик, не кроши
Да больше у меня не проси.
Другой вариант окончания еще интереснее
Дам кувшинчик молока
Да кусочек пирога,
Белей папыньки
В обе лапыньки.
Котику могли пообещать и другие вещи - шубку, сапожки, – то есть то, что в повседневности нужно ребенку и представляет для него материальную ценность. В детском восприятии это означало, что ради его благополучия старшие готовы заплатить, значит, он им дорог.
Некоторые сознательные мурлыки действовали, не дожидаясь, когда их попросят:
Котик серенький
Соломку сбирал,
Под головку складал,
Да и Ваню качал.
А котики серые,
А хвостики белые,
По улицам бегали,
По улицам бегали,
Сон да дрему сбирали,
Сон да дрему сбирали.
В подобном иносказании деточке передавалась не только идея заботы о нем, но и основы бескорыстия, поскольку персонажи действовали во благо ближнего, что называется, по движению души. Известно, что время засыпания – самое благое для усвоения информации, и оно использовалось веками накопленной народной мудростью для передачи важнейших устоев жизненного уклада рода.
Часто сравнивались постельки детские с теми, что якобы имелись у котика. При этом оказывалось, что и колыбелька, и перинка, и одеяльце деточки лучше. Вот, например:
У кота ли, у кота
Колыбелька золота.
У дитяти моего
Есть покраше его.
Это сравнение вовсе не случайно. В возрастном развитии имеется период, когда ребенку совершенно необходимо иметь все самое лучшее, быть в выигрышном положении по сравнению с другими. Это связано с началом процесса социализации и осознанием собственной роли в семье как маленького, зависимого человека.
Очень тонкий психологический момент заключается в том, чтобы помочь детке пройти этот естественный период - не разочаровать и не перегнуть палку. В колыбельных песенках реализуется некий виртуальный перевес в пользу малыша, прочувствование которого избавляет его от требования такового в реалиях жизни. Таким образом, речь идет не о возвеличивании самомнения ребенка, а о том, чтобы он не споткнулся о порожек самооценки.
Прилетели гуленьки
Гуленьки, то есть голуби, в колыбельных песенках обычно прилетают сами, чтобы детке ворковать, его качать да величать. Они устраиваются непосредственно рядом с ребенком (Сели к Ване в люленьку, Сели в изголовьце, Сели гули на кровать). Если же самостоятельно птички не додумались, что надо явиться, то их призывают словами:
Люли, люли, люленьки,
Где вы, где вы, гуленьки?
В колыбельных с подобным сюжетом расслабляюще действует обилие мягких звуков, вместе с многократными рефренами повторами они успокаивают и умиротворяют малыша.
Но иногда голубиный сюжет более развернут и предусматривает птичью беседу, в которой выражается еще большая забота о дитятке:
Стали думать да гадать,
Чем Ванюшеньку питать.
Один гуля говорит:
– Надо кашки сварить.
Другой гуля говорит:
– Надо Ванюшу покормить.
Третий гуля говорит:
– Надо байки уложить,
Побаюкать, покачать,
Будет Ваня крепко спать.
Разговорчивые гули располагались подальше от малыша, чаще всего – на воротах, где вели беседу о разных вкусностях, а уж потом – для воркования – перебирались поближе:
Люли-люли-люли,
Прилетели гули.
Сели на воротцах
В красных чеботцах.
Стали гули говорить,
Чем бы Машу накормить.
Сахарком да медком,
Сладким пряничком.
Сладким пряником,
Конопляником.
Коровку подоим,
Молочком напоим.
Сели наши гули
К Машиной люли.
Стали гули ворковать,
Стала Маша засыпать.
Кроме гуленек, могли навестить детку и другие птицы, например, грачи или журавли. Что характерно, они тоже усаживались на воротах, но, в отличие от голубей, дальше их не допускали:
Прилетели к нам грачи,
Прилетели, поглядели,
На ворота наши сели.
Ворота-то скрип, скрип,
А сынишка спит, спит.
А-а-а-а-а-а-а-а,
А Ванюша спит, спит.
Ай, люли-люли-люли,
Прилетели журавли,
Прилетели журавли –
Сказку Маше принесли.
Журавли-то мохноноги
Не нашли пути-дороги.
Они сели на ворота,
А ворота скрип-скрип.
Не будите у нас Машу,
У нас Маша спит-спит.
В колыбельных сюжетах с птицами, так же как и с котиками, просматриваются явные психологизмы. В частности, нельзя не заметить настрой на восприятие - зрительное (упоминание красных чеботц, наших ворот и т.п., рассчитанного как раз на него),
слуховое (помимо самого напева, в текстах присутствуют воркование гуленек, выразительно повторяемый скрип ворот), кинестетическое (сладкий пряничек, мохноногие журавли).
В сочетании с мерным покачиванием люльки, поскрипыванием шеста и напевом родного голоса это создавало уникальную психологическую атмосферу.
Заюшки и горностаюшки
Зайки тоже, как считалось, могли наведаться перед сном к ребенку, чтобы порадовать. Вот, например:
Ой, баюшки, баюшки,
В огороде заюшки
Травочку щипают,
Марину забавляют.
Заметьте, в этом сюжете длинноухие гости равнодушны к капусте либо морковке и довольствуются травочкой, а значит, никакого урона хозяйству не наносят. Правда, в другом варианте этого же сюжета у них роль иная:
Лю-лю, лю-лю, баиньки,
Да в огороде заиньки,
Зайки травку едят,
Детям спать велят.
Иногда они могли и небылицу рассказать:
А вы, зайцы-заюшки,
А и где вы бегали,
А и где вы прыгали,
А и что вы делали?
А мы бегали в лесу,
Били волка по носу,
Запрягали комара
Спи, сестренка, спать пора!
Признаюсь, я когда-то своей дочке тоже пела, как прибежали заюшки к маленькой Натальюшке, как они стали девочку качать, тихо песню напевать и даже сказку сочинять. Колыбельная – это такая незатейливая песенка, которая, тем не менее, создает неповторимо трогательную общность взрослого или старшего с ребенком, наполняет его ощущением любви и безопасности.
В баюканье детей участвовали даже горностаи, которые готовы были стать в будущем гидами их в лесном царстве:
Баюшки-баюшки,
Скакали горностаюшки.
Прискакали к колыбели
И на Ваню поглядели.
И сказал горностай:
Поскорее подрастай!
Я к себе тебя снесу,
Покажу тебе в лесу
И волчонка, и зайчонка,
И в болоте лягушонка,
И на елке кукушонка,
И под елкою лису.
Любопытно, как в баюкающих напевах удавалось создавать красочные картинки, почти не используя прилагательных. Сюжеты с заюшками – горностаюшками весьма наглядно это демонстрируют. И в этом тоже был заложен смысл: маленький ребенок гораздо восприимчивее к существительным и глаголам, поскольку они отражают предмет и действие. Вот насколько непросты незатейливые песенки.
Придет серенький волчок
Пожалуй, при всей своей непритязательности это самый сложный сюжет. На первый взгляд, речь идет о том, чтобы застращать деточку. Мало того, что схватит, так еще и утащит во лесок, под ракитовый (за малиновый) кусток. Но когда это напевают младенцу, то он слов не разбирает, а улавливает лишь мелодию. Если же укладывают ребенка чуть постарше, то образ волчка серенького призван для того, чтобы он замер, не ворочался и не крутился (при этом, заметьте, не говорится о волчище зубастом, персонаж упоминается в уменьшительно-ласкательной форме), а вслед за этим напряжение снимается завершающими словами:
- К нам волчок не ходи, нашу Машу не буди (идея защиты).
- Кустик затрясется, детка засмеется (то есть ничего страшного не произойдет).
- Там птички поют, тебе спать не дадут (тоже разрядка, ведь даже не птицы, а птички поют, что бывает только в светлый ясный день).
- А малинка упадет, прямо Катеньке в рот (вкусная ягодка легко развеивает страхи).
- А там бабушка живет и калачики печет, и детишкам продает, а Ванюше так дает (выигрышное положение ребенка по сравнению с другими).
Много разных гостей могло наведаться к засыпающему ребенку. А почему столько персонажей-животных? Во-первых, они должны были уберечь его от темных сил, призвать здоровье и удачу. Считалось особенно важным передать малышу символическую защиту при укладывании, поскольку, по традиционным верованиям, душа его во сне могла общаться с зооморфными духами.
Кроме того, по славянскому мировоззрению, душа ребенка, недавно пришедшая в земной мир из Ирии – райского места, во сне путешествует туда же. В этом пути, чтобы не заблудиться (т.е. чтобы ребенок не умер во сне) и донести привет от предков до дома, ему нужны были проводники. Вот почему не бычок и не барашек, а птицы (гуленьки, грачи, журавли), заюшки, котики и даже серенький волчок выбирались для колыбельных, – именно эти персонажи были связаны с переходом души в иной мир и могли сопровождать ее в походе туда и обратно, обеспечивая безопасность. Не было случайного выбора у наших предков ни в чем, а уж в отношении детей – и подавно.
Автор - Валентина Пономарева